Доброволец из Орска, участвующий в спецоперации, рассказал о жизни бойцов на передовой.
Валерий рачков - житель нашего города, который по своему желанию отправился воевать на Донбасс. Познакомились мы с ним, когда Валерий пытался баллотироваться в депутаты городского совета - но регистрацию он не прошёл, и в бюллетенях его имени орчане не увидели. Потом мы снова встретились в военкомате - он оказался одним из "Старичков", которые решили идти на фронт добровольцами.
И вот теперь боец рачков, проведя на передовой больше месяца, позвонил в редакцию, поделился впечатлениями.
Мы служим в добровольческом отряде "барс-6". Тут же, рядом с нами, "Барс-2", "барс-7", "барс-12" - это всё подразделения, относящиеся к оренбургскому казачьему войску. Хотя, вообще, не все тут казаки, я имею в виду, мало кто вступал в казачество, скажем так, в мирное время. Просто формирование отрядов именно по казачьей линии проводилось.
В добровольческом движении всё немного не так, как в регулярной армии, даже званий нет. Есть бойцы - без разделения на рядовых, сержантов. Есть старшины и есть командиры, тоже без звёздочек на погонах: командует, например, человек ротой, он командир, и всё: без "Товарищ Капитан", "товарищ майор". Называют друг друга больше не по именам, а по позывным: и в радиообмене, и просто в общении. Я, например, для всех тут кэп. Это из-за флотского прошлого, я на большом десантном корабле "Орск" мичманом был, ну ребята и назвали капитаном, коротко - кэпом.
Есть в отряде молодые парни, которые даже "Срочку" не служили, автомат взяли в руки впервые в учебном центре под ростовом. Но таких не очень много. В основном всё-таки мужики средних лет, которые прошли армию, и по контракту послужили, многие и в конфликтах предыдущих поучаствовали. Изначально были и совсем возрастные, лет по 58-60, но сейчас их почти не осталось. Всё-таки тут тяжело, и, чтобы всё перенести, здоровье нужно крепкое. И в чисто бытовом плане: холод, сырость. И вообще, когда под обстрелом в окопе сидишь, сердце бьётся так, что в ушах шумит. Конечно, если проблемы какие с давлением - как тут быть? Старые "Болячки вылезают". Поэтому некоторым пришлось писать рапорты, возвращаться домой. В принципе, к этому с пониманием относятся, не осуждают: переоценил свои силы человек, что ж теперь? Он ведь из лучших побуждений сюда приехал - но не смог, не потянул.
Перед нами, в 1, 5-2 километров от наших позиций, село белогоровка, в нём "Укропы" сидят, то есть украинские военнослужащие, мы их так называем. Хотя вообще, украинцев там не так много, разведчики говорят, процентов 15 от силы. Иностранцев больше: в основном поляки, есть целые подразделения румын, многие между собой по-английски говорят, по-французски. Ребята там даже двух негров видели. Когда говорят, что мы тут против половины мира стоим, это не преувеличение - на самом деле, кого только нет.
Белогоровку штурмуют "Вагнеровцы". Отчаянные парни, молодцы. Они рискуют каждую секунду, но дело знают. Не дают "Укропам" дух перевести, постоянный прессинг держат. Но и потери у них, конечно, страшные. А мы стоим за "Вагнеровцами", во втором эшелоне обороны. На случай, если их линию прорвут - а это, в общем - то, в любой момент может произойти, как только всу скопит силы и ударит мощным кулаком - мы этот удар должны принять на себя и отбросить наступающих назад. То есть сейчас мы непосредственно в боестолкновениях практически не участвуем, только если диверсионно - разведывательные группы к нам проникнуть пытаются, тогда бывает. А так - ждём.
Взять белогоровку очень трудно. Все те 8 лет, что ведутся бои на Донбассе, она укреплялась, укреплялась, укреплялась. Вгрызлись в землю всу - шники, там есть бункеры до 15 метров глубиной! Для танков как бы подземные гаражи выстроены: толстые бетонные стены, сверху - земли слой. Танк выкатывается из укрепления, пару раз стреляет по нам - и обратно прячется, не достанешь его уже. Вообще, для нас это самая большая проблема. Когда нас кроют из миномётов, или накрывают ракетами из "Градов", "хаймарсов", это проще всё-таки. Мина летит - она же визжит, воет при этом, ты можешь прикинуть, куда ляжет. Ну и просто, что она вообще летит, ты слышишь - и укрываешься в блиндаже. С ракетами примерно та же история. А танк - он лупанул прямой наводкой, и всё. Что для него эти полтора километра? Сперва на наших позициях взрыв происходит, кирпичи - щепки во все стороны летят, а уж потом доходит звук выстрела. Почти все раненые у нас - именно от танковых обстрелов.
Что касается потерь … слава богу, "Двухсотых" - то есть убитых - в нашем отряде нет. Есть несколько "Трёхсотых", значит раненых, но все не тяжёлые. Это те, кого осколками посекло - руки, ноги в основном, есть раненый в живот, сейчас в госпитале, но должно обойтись. Ну, и "Пятисотые" есть, то есть были - это вот которые отказались от дальнейшей службы, как я уже говорил.
Служим мы посменно: часть заступает на дежурство в окопах, на 3-5 дней, а часть отдыхает в относительно комфортных условиях в шипиловке, где мы стоим, пункт постоянной дислокации у нас … потом опять сменяются. В окопах есть блиндажи, в блиндажах "Буржуйки". На нескольких постах хозяйственные мужики бани оборудовали: плёнка целлофановая, каменка - можно протопить, и помыться, и отогреться по-человечески. Все бойцы получают плитки с газовыми баллонами, можно горячую пищу приготовить, но в основном, конечно, едят сухпай (сухой паёк. Очень нас выручает гуманитарка, которую передают из дома, в смысле, из Оренбуржья. Недавно вот камаз пришёл с орской тушёнкой. И теперь ребята, когда в окопы идут, получают стандартный паёк минобороны, а сверх того - нашу родную тушёнку, она вкуснее. Плюс печенье, шоколад привозят с малой родины, за всё это хочу от имени сослуживцев "Спасибо" сказать. И за вещи, которые нам передают: когда сидишь сутками в окопе, в ледяной грязи, сухие носки - это счастье просто.
Кстати, гуманитаркой мы и с гражданскими делимся. Мирные люди, которые остались на линии фронта, в жутких условиях живут. И не только в обстрелах дело: работы у них нет, денег нет, как жить? Поддерживаем, как можем. Есть тут приволье, городишко такой шахтёрский, вот мы в храм местный привозим продукты, батюшка с прихожанами передают самым нуждающимся. Недавно в магазин тоже завезли, там девчонки - продавщицы расфасовали по пакетикам: пара картофелин, крекеры, банка тушёнки … отдают бесплатно эти продуктовые наборы бабулям, которые заходят. А детишкам - конфеты. Мы - то без них обойдёмся, а детям хочется.
Животных тут, вокруг наших позиций, бродит множество. Дикие - то, понятно, разбежались все, даже воробьёв нет, а вот домашние … ходят голодные, тощие, с оторванными лапами, трясут головами контуженными. Кошки, собаки - жалко их ужасно. Стараемся подкармливать, подлечивать. А ещё к нашему отряду гусёнок прибился. Это ещё до того было, как я приехал: тут повар есть, рома, он второй срок служит … вот взял гусёнка, при столовой оставил. Сначала, конечно, думал вырастить и потом личный состав гусятиной накормить. Но гусь вырос, ручным стал, сейчас об этом и речи не идёт: ребята его талисманом считают. Точнее, её - гусыня это, как оказалось. Ручная, ко всем ласкается, пацаны гладят её, подкармливают. Слышит "Прилёты" - когда на нас мины летят - начинает бегать по двору, собирать бойцов, в укрытие ведёт.
Так, в общем, каждый день и проходит. Сейчас морозы устанавливаются, второй день уже - 12 градусов, - 15. Грязь подмёрзла, стала проходимой для техники, и все ждут наступления. И со стороны врага, и с нашей. Мы, я за орских добровольцев говорю, готовы морально. Настроение боевое. Пора уже.
