Здоровое питание

Как правильно питаться, что бы сохранить здоровье и похудеть, новости о здоровом питании, самые здоровые рецеты

Симон шноль. Дело врачей - убийц".

30.11.2017 в 00:25

Симон Эльевич Шноль (род. 1930) - советский и российский биофизик, историк советской и российской науки. Профессор кафедры биофизики физического факультета МГУ, бывший зав. Лабораторией физической биохимии института теоретической и экспериментальной биофизики ран (Пущино), доктор биологических наук, действительный член раен. Ниже приведен очерк из его книги "Герои и Злодеи Российской Науки" (М.: крон - пресс, 1997.


Симон шноль.  Дело врачей - убийц.
Всоответствии с назначением циу - совершенствованием профессиональной подготовки врачей страны - кафедры в институте возглавляли крупнейшие авторитеты советской медицины. Недавно закончилась великая отечественная война - опыт медицины во время войны был огромен. В то время существовали должности: "Главный Хирург Советской Армии", "главный терапевт", "главный отоларинголог" и т. д. многие из "главных" после войны пришли в циу. Директором циу была профессор Вера Павловна Лебедева. Во время революции она вместе с наркомом здравоохранения Н. а. Семашко с энтузиазмом налаживала здравоохранение в стране. Особое внимание она уделяла "Материнству и Младенчеству" - огромную работу пришлось выполнить в разрушенной стране. Она сохранила с революционных лет особый, истинно товарищеский стиль общения. Людям уважаемым она доверительно говорила "ты". Людям официальным и не очень уважаемым "вы". Это была низенькая. Очень пожилая женщина совершенно не профессорского вида. Похожа на нее была и ее многолетняя секретарша - также невысокая старушка.

Вера Павловна умело и с большим тактом управляла сложным коллективом профессоров циу. По специфике медицины врачи - профессора должны быть величественны и авторитетны. Когда в больничную палату входит профессор, за ним движется свита доцентов, ординаторов - и лишь в самом конце лечащий врач - больные ждут откровений и излечения. Даже простое высказывание профессора воспринимается как проявление мудрости. Управлять столь маститыми подданными нелегко. Вера умела Павловна это.
Я начал работать на кафедре медицинской радиологии в сентябре 1951 года. Работа опасной была. Мне привозили контейнеры с радиоактивными изотопами - иногда с очень высокой радиоактивностью. Никаких принятых норм радиационной безопасности еще не существовало. Контейнеры и документы к ним привозили сотрудники министерства госбезопасности, почему-то в чине не ниже капитана. Это были здоровенные мужчины, грубые и жизнерадостные. Важный груз они везли вдвоем в тех же автомобилях - "Черных Воронах", в которых в другое время возили арестованных. Им нравилась такая работа, потому что к этому времени распространилось мнение, воплощенное в служебную инструкцию, что против излучения помогает спирт. Им полагалась бутылка водки на двоих, что усиливало их благодушие. Но контейнеров они боялись и требовали, чтобы я сам вынимал их из автомобиля. Все это придавало мне особую значительность в глазах окружающих, не посвященных в суть дела. Капитаны мгб, таинственные контейнеры. Довольно скоро молва мне особую секретную деятельность "с Атомами приписала".

Мне пришлось с самого начала налаживать все радиоактивное хозяйство - монтировать счетчики и дозиметры, складывать из тяжелых свинцовых (по 64 кг) блоков защиту от излучения в хранилище для контейнеров, а главное, придумывать простейшие приборы и приспособления для дистанционного приготовления разбавленных растворов радиоактивных препаратов - это самая опасная процедура. Моей гордостью была замечательная "Пипетка" - почти двухметровая система трубок, призм, зеркал и линз, устроенных по принципу перископа. Это приспособление позволяло мне точно отмеривать опасные растворы, находясь от контейнера на значительном расстоянии. К чему это я рассказываю тут? К тому, что всю эту систему трубок я укрепил на тщательно отполированной доске, вырезанной в виде ложа винтовки. Наступило лето 1952 года. Странные люди стали появляться в нашем корпусе. Они показывали вахтеру какие-то пропуска и без особых занятий часами слонялись по коридорам. Я не знал, что это сыщики, начавшие "Собирать Материал" для будущего "дела врачей".

Один из них (под свежим впечатлением от капитанов, доставивших мне очередной груз) увидел меня с моим дистанционным приспособлением. Он знал об "Атомах" и поэтому доверительно спросил: "это у тебя ружье? "Я Сказал:"да". И вот распространился не опровергаемый мною слух: "там вот бомбу делают, а тут этот вот, тощий, изобретает атомное ружье! " Сыщики были тупы и невежественны. Как потом оказалось, их задачи были очень несложны. Они имели фотографии будущих жертв и отмечали в своих блокнотах - где, когда, куда пошел "Опекаемый". С кем говорил. Отмечали по часам время входа или выхода из данного кабинета данного человека. Зато потом, на следствии, обвиняемому говорили: "нам все известно! Такого-то числа в 15 часов 35 минут вы вошли в кабинет такого-то и там договорились (тут следователь мог придумать что угодно - не надо было магнитофонов) о заговоре. А в 16 часов 40 минут. Более трех лет прошло со дня ареста (13 января 1949 года) главного врача знаменитой боткинской больницы в Москве Бориса Абрамовича шимелиовича. Три года пыток и избиений на допросах членов еврейского антифашистского комитета в застенках мгб. Давно по приказу Сталина начато было это "Дело", о котором я рассказывал. Но "Дело" не получалось: поэты, артисты, писатели, журналисты - "лица еврейской национальности" - все еще не готовы к показательному процессу. Стойко держится шимелиович. Стойко держится семидесятилетний дипломат соломон Лозовский. Простодушна и несгибаема невзрачная Лина Соломоновна Штерн. (Как бездумно веселились тогда студенты: "вот время: презент - не подарок, Штерн - не звезда, Берг - не гора. ") Всех, кроме Л. с. Штерн, расстреляли 12 августа 1952 года.

Тогда и был задуман грандиозный процесс "Дело Врачей - Вредителей". Чтобы разжечь в стране расовую ненависть и "Решить Еврейский Вопрос". Ничего этого я тогда не знал. Наверное, никто не знал, кроме главных авторов или, точнее, автора - Сталина. Аресты основного "Контингента" врачей начались в ноябрьские праздники 1952 года. Любили чекисты эффекты - любили арестовывать людей на балу, на вокзале, в командировке. Арестованных подвергали пыткам. Необязательно было бить престарелого профессора - иногда было достаточно не давать ему спать неделю и больше. Ночью - ужасные допросы. Днем не давали спать. Помогал палачам и карцер - ледяной, бетонный, с трубами охлаждения, куда заталкивали в одном нижнем белье без носков и морили голодом - две кружки воды и кусок хлеба в сутки. Дополнительным средством были неснимаемые много дней наручники. Их мучили почти два месяца до официального сообщения в газетах 13 января 1953 года:
Органами государственной безопасности. Раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям советского союза. Шпионы, отравители, убийцы, продавшиеся иностранным разведкам, надев на себя маску про - фессоров - врачей. Используя оказываемое им доверие, творили свое черное дело. Подлая рука убийц и отравителей оборвала жизнь товарищей а. а. Жданова и а. с. Щербакова. Врачи - преступники умышленно игнорировали данные обследования больных, ставили им неправильные диагнозы, назначали неправильное, губительное для жизни "Лечение". Органы государственной безопасности разоблачили банду презренных наймитов империализма. Все они за доллары и фунты стерлингов продались иностранным разведкам, по их указкам вели подрывную террористическую деятельность.

Американская разведка направляла преступления большинства участников террористической группы (вовси, Коган, фельдман, Гринштейн, этингер и др. Эти врачи - убийцы были завербованы международной еврейской буржуазно - националистической организацией "Джойнт", являющейся филиалом американской разведки. Во время следствия арестованный вовси заявил, что он получил директиву "об Истреблении Руководящих Кадров Ссср" через врача в Москве шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса. Другие участники группы - виноградов, Коган, Егоров - являлись давнишними агентами английской разведки, по ее заданию они давно творили преступные дела. Профессор мирон Семенович вовси - заведующий 1-й кафедрой терапии циу (всего было три кафедры терапии) - был знаменитым врачом. Во время войны он был главным терапевтом красной армии. Его, двоюродного брата великого артиста Михоэлса, предполагали сделать главным обвиняемым. У него не хватило физических и психических сил противостоять издевательствам, и он подписывал протоколы, сфабрикованные следствием. Профессор Владимир Никитович виноградов личным врачом Сталина был. Быть врачом тирана опасно во все времена. Я думаю, он вполне понимал это. Знал, с кем имеет дело. Опыт у него ужасный был. В 30-е годы он дал экспертное заключение о вредительской деятельности, своего предшественника, профессора Плетнева - он знал, как велось следствие в те годы. После ареста он любые протоколы следствия без сопротивления подписывал.

В печати называлось несколько десятков имен. Арестованных было много больше. Аресты по всей стране шли. В газетах одна за другой появлялись статьи с описанием вредительского лечения, проводимого врачами евреями в разных городах страны. Поползли слухи, что евреи "Прививают рак" своим пациентам. Даже зубные врачи ухитряются делать это при пломбировании зубов. В стране нарастал психоз. Можно было ожидать погромов. До конца ноября арестовали всех евреев - профессоров циу. Почему-то оставили на свободе декана факультета терапии. Через день он, не выдержав ожидания ареста, покончил самоубийством. Декан в ЦИУ - значительное лицо. Все были подавлены страхом. Никто не решался идти на его похороны. Он не был арестован, но. Почему покончил с собой? Дождь с мокрым снегом в сумрачный ноябрьский день. За гробом декана медленно идут две пожилые женщины - в. П. Лебедева и ее верный секретарь. Не все евреи - сотрудники циу - были профессорами или доцентами. Не все были арестованы. Но все, кроме двух, были уволены с работы. Сделано это было традиционным способом. От райкома партии в институт прибыла комиссия, составленная почему-то из чиновников министерства путей сообщения. Члены этой комиссии с серыми бесцветными лицами и невыразительными глазами заседали в большой комнате за длинным столом.

Вызывали очередную жертву - в торце стола был специальный стул. Из "Личного Дела" зачитывали какие-то бумаги, задавали невнятные вопросы. Затем за закрытыми дверями что-то обсуждали и постановляли "для Работы в ЦИУ Непригоден". Было совершенно бесполезно спорить, говорить о своих правах или тем более о достоинствах и заслугах. Выгнали всех, за исключением двух. Одним был я. вторым - кладовщик материального склада, пожилой симпатичный человек - фамилию его я забыл. Почему меня не выгнали? Я думаю, из-за сложившегося таинственного образа: молодой выпускник университета по особому заданию работает по атомной проблеме в опасных условиях и в тесном контакте с мгб - каждый день получает секретные грузы посредством капитанов мгб. На этом зловещем собеседовании, как и полагалось, присутствовала секретарь партбюро института Н. нлаптева. Она явно предварительно изложила романтические версии моих таинственных занятий. Там были намеки на особое, создаваемое мною оружие, и крайне опасный, но столь нужный стране характер моей работы. Я об этом позже додумался. Но, сидя на стуле для жертв, был настроен меланхолично и на вопросы отвечал невнятно и не по делу. Как оказалось, это было расценено как необходимость не раскрывать секретный смысл моей работы. Мне посоветовали. Беречь все же здоровье и пожелали успехов. Меня не выгнали.

Из арестованных в те дни я знал лично только доцента кафедры 1-й терапии Александра Львовича шляхмана. Он замечательным врачом был. Высокий, седой, доброжелательный, он не мог бы работать в обычной поликлинике. Там на прием одного больного отводится около 15 минут. Александр Львович не просто "Осматривал" больного. Он изучал его. На это уходило больше часа. Он выслушивал, выстукивал, измерял кровяное давление, размышлял, снова исследовал пациента. И иногда говорил: "мне еще многое не ясно. Я подумаю. Приходите опять через неделю". Шел в библиотеку и изучал литературу, чтобы не ошибиться в диагнозе. Все это было бесценно для врачей, прибывших в циу для усовершенствования. Александр Львович заинтересовался новым методом и с молодым энтузиазмом стал осваивать возможности применения радиоактивных изотопов в клинических и экспериментальных исследованиях. Я ему по мере сил помогал.
Со времени революции александр Львович в партии большевиков был. Он приходил на партийные собрания в торжественном черном костюме, в белоснежной рубашке с темным галстуком, садился на одно и то же место в верхнем ряду аудитории и молчал. Он никогда не выступал, ничего не говорил, был строг и серьезен.

Он был арестован вместе с более высокопоставленными коллегами - профессорами и академиками. Его мучили в тюрьме, как и прочих. Он молчал. Никого не предал, ничего не подписал, ни с чем не согласился. Для оформления обвинительного заключения - доказательства "Вредительского" лечения больных арестованными врачами - нужны были заключения экспертов. Нужно было доказать, что они не лечили, а убивали своими назначени ями пациентов. Эксперты нашлись, и необходимые акты экспертизы были подписаны. Однако, к чести российских врачей, не все соглашались подписывать такие акты.
Директор института фармакологии профессор Василий Васильевич закусов был известен резкостью и даже грубостью по отношению к сотрудникам. Он не выбирал выражений, "Распекая" подчиненных. Требовал "Порядка" и точного выполнения обязанностей. Что бы он сказал сегодня, увидев в институте женщину в джинсах? Он не позволял сотрудницам появляться даже жарким летом в неофициальном одеянии, например без чулок. На него часто обижались. Хотя и признавали его профессиональные достоинства. А тут еще он потребовал не одну, а две квартиры в новом доме для членов медицинской академии - одну для жилья, а другую - чтобы разместить в ней свою обширную коллекцию картин.

К нему обратились с просьбой подписать экспертный анализ рецептов на лекарства, которые выписывали "Врачи - Вредители, Чтобы Ускорить Смерть Своих Больных". Василий Васильевич, взяв перо, четко и спокойно написал: "Лучшие Врачи Мира Подпишутся под Этими Рецептами". И был арестован. Легенды говорят, что в тюрьме он совсем "Распоясался" и стесняться в выражениях перестал совершенно. Во всяком случае, ничего для пользы следствия от него не добились. Он не оценивал предварительно последствий. Он знал, с кем имеет дело. Но это знание не повлияло на его поступки.
Я не буду пересказывать далее подробности этих событий. Они изложены в книгах и статьях - воспоминаниях. Сталин кардинальное решение "Еврейского Вопроса затеял". Он предполагал устроить показательный процесс 5-7 марта 1953 года. Затем на центральных площадях казнить "Профессоров - Убийц" - устроить виселицы и повесить, распределив казнимых по разным городам для охвата возможно большей части населения. В связи с возникшим при этом всенародным возмущением депортировать всех евреев в Сибирь, не исключая по дороге нападений на эшелоны возмущенных граждан. Он имел опыт депортации - во время войны были вывезены целые народы - калмыки, чеченцы, крымские татары, ингуши. Из грузии были изгнаны месхетинцы и мингрелы. Казалось естественным сделать то же самое еще с одним народом - евреями. Это, правда, было сложнее. Евреи по стране рассеяны. Они вросли во все отрасли народного хозяйства, науки, культуры. Было множество смешанных браков и. соответственно, нечистокровных евреев. Неприятный народ. Трудная ситуация. Но большевики не боятся трудностей.

Все бы так и получилось. Были заготовлены товарные вагоны для эшелонов. Спешно строили бараки в местах, предназначенных для высылаемых. Списки чистокровных и "Полукровок составляли". Все бы так и получилось. Но. Оставшись без медицинского патронажа, 73-летний тиран умер от инсульта - по официальному сообщению как раз 5 марта 1953 года. Еще почти месяц арестованные оставались в тюрьмах (а некоторые и дольше. Они разительную перемену в поведении тюремщиков ощущали. Но причины не знали. 4 апреля 1953 года в газетах появилось: сообщение министерства внутренних дел Ссср.